Эндрю Купер всегда жил по правилам. Успешная карьера в финансах, просторный дом в престижном районе, жена, которую он любил. Пока в один месяц всё не рухнуло. Сначала Лора подала на развод, забрав половину состояния. Потом его уволили из инвестиционной компании после пятнадцати лет работы. В сорок три года он остался без денег, без семьи, без целей.
Ипотека, счета, налоги — всё это навалилось разом. Эндрю продал машину, отказался от клуба, но этого катастрофически не хватало. Мысль о банкротстве казалась унизительной. Именно тогда он впервые заметил привычную небрежность соседей. Доктор Ричардсон оставлял гараж открытым на ночь. Семья Петерсон уезжала на выходные, не включая сигнализацию. Все они жили в том же мире, что и он когда-то — мире, где деньги решали всё.
Первая кража случилась почти случайно. Прогуливаясь ночью, он увидел открытое окно в доме адвоката Морриса. Внутри лежала пачка наличных и дорогие часы. Сердце колотилось, но он взял только деньги — ровно столько, чтобы покрыть очередной платёж по ипотеке. Странное чувство облегчения смешалось с возбуждением. Он не просто выживал — он возвращал себе контроль.
Следующей жертвой стала семья Грин. Их дочь только поступила в Гарвард, они устраивали шумную вечеринку. Эндрю знал, что подарков будет много. Пока гости веселились в саду, он проник через террасу и забрал несколько ювелирных изделий. Украденное он продал через сомнительного знакомого, получив достаточно для трёх месяцев спокойной жизни.
Каждое новое "дело" приносило не только деньги. Было что-то глубоко удовлетворяющее в том, чтобы обводить вокруг пальца этих самодовольных богачей. Они так уверенно тратили состояния на ненужные вещи, даже не замечая, как кто-то пользуется их беспечностью. Эндрю изучал расписания, привычки, слабые места. Он никогда не брал лишнего, всегда оставлял всё на месте, чтобы подозрения не возникли сразу.
Особенно ему нравилось грабить дом бывшего коллеги, Картера. Тот всегда кичился своей системой безопасности. Эндрю обошёл её, проникнув через соседний участок. Забрав коллекцию редких вин, он оставил на столе ироническую записку: "Надо было лучше инвестировать в защиту". Рискованный ход, но он не мог удержаться.
Постепенно кражи стали для него не просто необходимостью, а своеобразной терапией. Чувство унижения после увольнения и развода уступало место острому удовлетворению. Он снова был умнее, хитрее, достойнее этих людей, хоть и действовал в тени. Деньги решали проблемы, но настоящее удовольствие заключалось в самом процессе — в тихом возмездии системе, которая его отвергла.
